Людмила Алексеева: в 2017 году Россия будет демократической страной

ИноСМИ/Der Spiegel

Интервью председателя Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой «Der Spiegel» (Германия)

84-летняя российская правозащитница Людмила Алексеева вот уже несколько десятилетий ведет борьбу за политические свободы в России. В своем интервью она объясняет, почему нынешняя политическая система является уязвимой, а Россия, несмотря на все неудачи, развивается позитивно.

Когда 84-летняя Людмила Алексеева ложится спать, она кладет рядом с собой ручку и блокнот – главе правозащитной организации «Московская Хельсинкская группа» регулярно ночью звонят оказавшиеся в сложном положении граждане этой огромной империи.

Алексеева является знатной дамой оппозиции в России, а также неутомимым борцом за демократию. В начале 1950‑х годов она вступила в Коммунистическую партию и изучила «все до единой написанные Лениным книги». Однако в 1966 году она поддержала критически настроенных по отношению к режиму писателей. В 1969 году она была исключена из Коммунистической партии и потеряла работу. В 1977 году сотрудники спецслужбы КГБ вынудили ее эмигрировать, и до своего возвращения на родину в 1993 году Алексеева находилась в Соединенных Штатах. С тех пор у нее есть американский паспорт.

Свою работоспособность она объясняет просто: «У меня хорошие почки, хороший аппетит, и я хорошо сплю. Такие люди – прирожденные оптимисты».

Der Spiegel: Вот уже в течение 50 лет вы выступаете в поддержку демократии и прав человека, и по большей части без особого успеха. Сегодня на дворе 2012 год. Как вы оцениваете ситуацию в стране?

Людмила Алексеева: Оценка зависит от исходной точки – мне было 25 лет, когда умер Сталин. Если взять правление Сталина в качества масштаба, то в таком случае сегодня мы живем очень свободно. Но если сравнивать с 1990-ми годами, то мы откатились далеко назад. Это не означает, что Россия в то время была какой-то особенно демократической страной. После развала Советского Союза государственная власть занималась в основном распределением должностей и богатств. Общество никого не интересовало. Это была никакая не демократия, но мы чувствовали себя значительно более свободно.

- Вы на самом деле были более свободными, или у вас просто было больше надежд?

— Конечно, у нас были надежды, но были и настоящие свободы. Не было вмешательства государства в дела общественных организаций и партий, а средства массовой информации были свободными.

- В начале марта Россия будет выбирать нового президента. Владимир Путин является фаворитом. Он одержит победу – несмотря на протесты?

— Весьма вероятно. Однако его поддержка слабеет. Его третий президентский срок будет отличаться от двух предыдущих. В 2000 году Путин был президентом надежд. Он обещал установить «диктатуру закона». Однако своего обещания он не сдержал.

- Почему фигура Путина до сих пор для многих остается привлекательной?

— Ему повезло. Путин был президентом в тот момент, когда экономика развивалась. К этом надо добавить чрезвычайно высокие цены на нефть. Судьба подарила нам уникальную возможность сделать в политике, в экономике и в жизненном уровне огромный скачок вперед. Многие не знают, с чем сравнивать – в 1990‑е годы они жили плохо. После этого их жизнь стала лучше. Но люди не понимали, что улучшение произошло в силу определенных обстоятельств, которые не имели никакого отношения к Путину. К сожалению вместо того, чтобы добиться российского экономического чуда, Путин в те годы построил капитализм для друзей. Так было в Испании в эпоху диктатора Франко: для друзей все, а остальным – закон.

«Победы укрепляют режимы»

- В 1990‑е годы вы вернулись из Соединенных Штатов. Тогда вы могли себе представить, что вы в 84 года еще будете принимать участие в демонстрациях?

— Я вообще никогда не думала о том, что я в 84 года еще чем-то буду заниматься. Но если серьезно: я и в 1990‑е годы не исходила из того, через два года мы сможем стать демократическим государством. Отдельные неудачи не являются признаком общего провала. Свободу легко потерять, а для того, чтобы ее обрести, надо пройти долгий и сложный путь. Вообще правовое государство – это цветочек, растущий очень медленно. С другой стороны, я считаю, что мы развиваемся очень быстро.

- Что вы имеете в виду?

— В 2009 году я беседовала в Берлине с молодым немцем. Я ему сказала: наши народы пережили в своей истории ужасные режимы – режимы Гитлера и Сталина. Но вы, немцы, вырвали Гитлера из ваших сердец и умов, а мы не смогли сделать то же самое со Сталиным. Он возразил: я не знаю, где бы мы сегодня оказались, если бы мы победили в войне, а не Россия. Победы укрепляют режимы. Я не жалею о том, что мы победили, но я понимаю, что наш путь к демократии будет более длинным и сложным, чем у немцев. 

- Вы оптимист. Вы действительно исключаете возможность отката в старое время? Многие ваши соотечественники поддерживают такие националистические лозунги как «Россия для русских».

— В России фашистов не много. Ксенофобия, к сожалению, встречается и в более богатых обществах, чем наше. Мы живем в эпоху великого переселения народов.

- Может ли появиться новый Сталин?

— Нет, не будет ни нового Сталина, ни нового Гитлера. Эта эпоха уже закончилась. Возможно, Путин будет разыгрывать националистическую карту, если ситуация для него станет критичной. Это было бы опасно, поскольку мы живем в многонациональном государстве. 

- Уже сейчас многие националисты требуют прекращения оказания финансовой помощи мусульманскому Северному Кавказу.

— Наши националисты просто сошли с ума. Разве они хотят развала нашей страны? Чем они в таком случае отличаются от чеченских террористов?

- Однажды вы предсказали, что в 2017 году Россия будет демократическим государством. Вы продолжаете так считать?

— Да, мы быстро развиваемся. В 2017 году мы не будем такой демократией, как Англия, но, возможно, такой, как Эстония. И у нас будут свободные и честные выборы.

- Если оппозиция придет к власти, вы уйдете тогда на давно заслуженный отдых?

— Конечно нет. Если мне доведется до этого дожить, то уже на следующий день я буду стоять перед воротами Кремля и внимательно за ними следить. Дело в том, что любая власть, любое правительство нарушают права человека, если граждане это позволяют.

- В 1952 году, когда Сталин еще был у власти, вы вступили в Коммунистическую партию. Почему вы это сделали?

— Я считала, что партия пошла по ложному пути. Я думала, что, если я вступлю в нее, то смогу скорректировать этот курс, смогу остановить антисемитские тенденции и положить конец лжи. Но тогда я очень быстро поняла, что я смогу сделать карьеру, но мне никогда не удастся изменить партию.

- У вас не было страха, когда вы выступали в поддержку находившихся в заключении писателей и диссидентов?

— Я была не очень умна. Я не понимала, что должна была бояться. Я была уверена, что они не совершат преступления, и я считала так не потому, что была особенно смелой, а просто по наивности.